Ваши страдания подстегивают сбыт
- Бесконечное стремление вверх, наверное, рано или поздно должно выбить из колеи. Хотя, лучшего чувства не может быть, когда оказываешься на верхушке. Но это как айсберг, а что там внизу – и через что пришлось пройти – это скрыто под водой. Некоторые без стеснения могут показать этот низ – у них там все из чистой воды и льда, - после этих слов Кольес с удовлетворенным видом откинулся на спинку, выкинул потухшую сигарету в приоткрытое автомобильное окно и полез в карман за новой. Гронтлер, обдумав его слова, уже было убедился, что продолжать разговор о смене его работы нет смысла, и он всё равно все сделает по-своему.
Все четыре окна в автомобиле были приоткрыты, ветер смело гулял по салону, залезал в волосы, тормошил их, как ему вздумается, загонял внутрь машины мошек и мух, и, поиграв, выдувал обратно на улицу.
- А вот и приехали! Смотри, не заметно, что прошло уже пятнадцать лет, дом стоит как раньше. Поищи ключи в багажнике, я их туда закинул, когда мы выезжали. Там же должен быть фонарик, уже заметно стемнело, - Гронтлер подъехал к деревянному дому, за который смело взялись хмель с плющом. Его давно никто не приводил в порядок. Окна, в которых уже много лет никто не зажигал свет, от чего кажется, что они темнее черноты, прикрывает своими листьями раскидистый дуб, будто скрывая отсутствие хозяев.
Неожиданно откуда-то вкусно запахло сладким и свежим урюком. Будто рядом прошла девушка, надушенная дорогим парфюмом.
- Интересно, откуда этот запах? НЕ ГРЫЗИ НОГТИ!!! – Гронтлер ударил Кольеса по рукам, он не может отучить младшего брата от этой привычки с детства. - Ты целый день занимаешься только двумя вещами – либо грызешь ногти, либо куришь!
- Ещё пью водку и каждый день трахаюсь. Это тоже отнесем к вредным привычкам? Хватит уже. С пеленок меня донимаешь своими приказами! – Кольес наконец оторвал заусенец который давно мешался на большом пальце правой руки, и с победоносным видом посмотрел на старшего брата. – А пахнет действительно приятно. Может, от реки запах?
- Странно, от неё обычно несет тиной и болотом, - Гронтлер присмотрел удобное место рядом с водой, и сел прямо на траву. Кольес пристроился рядом.
- А помнишь одно лето, когда что-то невероятное происходило с пиявками? Они здесь не должны водиться, но когда я опускал ноги в воду, через минуту они были облеплены этими тварями. Тогда всё лето я просидел с бабушкой, и боялся заходить в воду. Отец говорил, что они безвредные, но вид у них жуткий, да ещё по десять на каждую ногу! - Кольес сорвал травинку и сунул стебель в рот. – Кстати, отец спрашивал, когда ты сможешь его навестить. Ты как уехал в эту Виндутху, ни разу к нему не наведывался. А он же нарисовал себе картины - говорит, вот вернется Гронтлер с женой, да внуками на руках.
- Я, наверное, слишком жадный, чтобы заводить детей, - Гронтлер лёг на траву. Небо уже стало цвета черного шелка, на котором постепенно появлялись звезды. - Здесь приятного цвета небо. В городе ночью оно кажется каким-то желтым или даже грязным, а звезд толком и не видно.
- Зачем ты меняешь тему? – Кольес серьёзно посмотрел на брата, пожевывая соломинку.
- Просто не хочу об этом говорить. Ни об отце, ни о детях, ни о жене. Ни о чем.
- Зато о работе ты готов разговаривать сутками! – Кольес достал сигарету и закурил.
- Это часть моей жизни, как я о ней могу не говорить? Я вот лежу сейчас и думаю - когда смотришь на звезды – такое ощущение, будто связываешь с космосом – мысли так и льются из головы. Сами собой на ум приходят какие-то решения. Предложения в голове сложены, четкие и яркие. Почему так нельзя всегда?
- Может, и есть какая-то связь, - Кольес тоже прилег. – Днём же голова забита помимо мыслей ещё и внешней суетой. Люди, которые бегают по офису или пешеходы, спешащие куда-то и толкающие плечами встречных, покупатели в супермаркетах, пытающие без очереди добраться до кассира – всё это происходит и в твоей голове – ты не можешь от этого отключиться, ты не можешь на это не реагировать. С виду тебе пофиг на происходящее, но внутри тебя, внутри твоей головы всё равно это происходит, входит в тебя, встречается с твоими мыслями, мешает им выбраться наружу и забивает их в тайные уголки головы. Ты, наверное, привык к этому, и тоже хочешь стать таким же устремленным пешеходом в этой жизни. Прыгать с одного места на другое, идти по головам, расти и быть успешным. Но зачем тебе это нужно? Сейчас ты имеешь работу, которая приносит тебе удовольствие и деньги, позволяющие жить беззаботно.
- Я не пойму, зачем мне это нужно, но чувствую, что на идти вперед необходимо. Нет, ты ошибаешься, говоря, что мне хочется прыгать по головам. От одной такой мысли мне становится страшно. Я мучаю себя, если кто-то из-за меня теряет что-то, - Гронтлер включал и выключал фонарик, выхватывая полоской света спокойную поверхность реки. - Но пойми, почувствовав толчок внутри, я не могу остановится, и не следовать ему, не знаю почему, но мне тогда кажется, что я всё делаю правильно. Если сейчас необходимо послать нахрен старое начальство и пойти в другое место – я это сделаю. Плана как такового у меня нет и я не уверен точно, как пойдут дела с новыми руководителями, однако из этого выходит всегда только нужное и правильное. И вот тогда кажется, всё идет по плану – как будто это все кто-то подстраивает. Не поверишь, но это похоже на великий план Дамблдора, но только ещё круче. Неужели я окажусь Гарри Поттером? Нет, я этого не хочу. Не хочу быть мальчиком, который ничего не понял.
- Странный ты какой-то. Я тебя не понимаю. Должна же быть какая-то цель. Но ты движешься как молекула! И знаешь, если честно, мне очень тяжело с тобой разговаривать. Ты мой брат, я тебя люблю, наверное, поэтому я и говорю тебе правду. Иногда я не могу подобрать тему для разговора, и возникает неловкое молчание. Когда мы проезжали вывеску у кемпинга «Горячий душ. Тёплый бокс», чтобы не было этой невыносимой паузы, мне пришлось сыграть дурака и с непонимающим видом выяснять, что это за новый вид спорта придумали в этой глуши. - Кольес в один момент подумал, что его теперь невозможно остановить, однако, сделал паузу и всё вокруг погрузилось в тишину. Теперь он и сам не понимал, зачем он это сказал. А Гронтлер смотрел на брата с ухмылкой:
- Иногда нужно идти на это. А можешь научиться одной вещи – если возникает неловкая пауза, можешь не париться по этому поводу, и расслабиться. Собеседник найдет тему.
- Видимо, ты и научился этой штуке, раз не напрягаешься, когда у нас в разговоре дырка.
- Когда с человеком проводишь всё детство, можно молчать с ним часами и получать от этого кайф, - после паузы Гронтлер продолжил. – И всё-таки насчет какого-то плана, по которому идет моя жизнь - я думаю, зачем знать, как это работает? Главное, чтобы это приносило удобство и удовольствие.
- Ответ космос подсказал?!
- Наверное. Слушай, мы с тобой засиделись, пошли, посмотрим, что там в доме.
Ключ вошел в скважину с небольшим трудом, замок звучно скрипнул в такт сверчкам в поле и отпер дверь. Братья вошли внутрь и почувствовали сырой запах. По дороге, рядом с домом редко проносились машины. Трасса вела в город. Её изредка, но совсем бесшумно перебегали ежи и деревенские собаки. Здесь было тихо. Слишком тихо для городских жителей. Кто сюда выбирался на лето, мог заснуть только под звук проезжающих машин. Тело уносилось в сонное пространство после каждого проезжающего автомобиля всё дальше и дальше. Этот шум успокаивал и умиротворял. Одна за другой машины проезжали и оставляли в голове знакомый звук. После очередной проезжающей машины в глазах остались две полоски – красная и желтая. Это отпечатались фары автомобиля.
Все четыре окна в автомобиле были приоткрыты, ветер смело гулял по салону, залезал в волосы, тормошил их, как ему вздумается, загонял внутрь машины мошек и мух, и, поиграв, выдувал обратно на улицу.
- А вот и приехали! Смотри, не заметно, что прошло уже пятнадцать лет, дом стоит как раньше. Поищи ключи в багажнике, я их туда закинул, когда мы выезжали. Там же должен быть фонарик, уже заметно стемнело, - Гронтлер подъехал к деревянному дому, за который смело взялись хмель с плющом. Его давно никто не приводил в порядок. Окна, в которых уже много лет никто не зажигал свет, от чего кажется, что они темнее черноты, прикрывает своими листьями раскидистый дуб, будто скрывая отсутствие хозяев.
Неожиданно откуда-то вкусно запахло сладким и свежим урюком. Будто рядом прошла девушка, надушенная дорогим парфюмом.
- Интересно, откуда этот запах? НЕ ГРЫЗИ НОГТИ!!! – Гронтлер ударил Кольеса по рукам, он не может отучить младшего брата от этой привычки с детства. - Ты целый день занимаешься только двумя вещами – либо грызешь ногти, либо куришь!
- Ещё пью водку и каждый день трахаюсь. Это тоже отнесем к вредным привычкам? Хватит уже. С пеленок меня донимаешь своими приказами! – Кольес наконец оторвал заусенец который давно мешался на большом пальце правой руки, и с победоносным видом посмотрел на старшего брата. – А пахнет действительно приятно. Может, от реки запах?
- Странно, от неё обычно несет тиной и болотом, - Гронтлер присмотрел удобное место рядом с водой, и сел прямо на траву. Кольес пристроился рядом.
- А помнишь одно лето, когда что-то невероятное происходило с пиявками? Они здесь не должны водиться, но когда я опускал ноги в воду, через минуту они были облеплены этими тварями. Тогда всё лето я просидел с бабушкой, и боялся заходить в воду. Отец говорил, что они безвредные, но вид у них жуткий, да ещё по десять на каждую ногу! - Кольес сорвал травинку и сунул стебель в рот. – Кстати, отец спрашивал, когда ты сможешь его навестить. Ты как уехал в эту Виндутху, ни разу к нему не наведывался. А он же нарисовал себе картины - говорит, вот вернется Гронтлер с женой, да внуками на руках.
- Я, наверное, слишком жадный, чтобы заводить детей, - Гронтлер лёг на траву. Небо уже стало цвета черного шелка, на котором постепенно появлялись звезды. - Здесь приятного цвета небо. В городе ночью оно кажется каким-то желтым или даже грязным, а звезд толком и не видно.
- Зачем ты меняешь тему? – Кольес серьёзно посмотрел на брата, пожевывая соломинку.
- Просто не хочу об этом говорить. Ни об отце, ни о детях, ни о жене. Ни о чем.
- Зато о работе ты готов разговаривать сутками! – Кольес достал сигарету и закурил.
- Это часть моей жизни, как я о ней могу не говорить? Я вот лежу сейчас и думаю - когда смотришь на звезды – такое ощущение, будто связываешь с космосом – мысли так и льются из головы. Сами собой на ум приходят какие-то решения. Предложения в голове сложены, четкие и яркие. Почему так нельзя всегда?
- Может, и есть какая-то связь, - Кольес тоже прилег. – Днём же голова забита помимо мыслей ещё и внешней суетой. Люди, которые бегают по офису или пешеходы, спешащие куда-то и толкающие плечами встречных, покупатели в супермаркетах, пытающие без очереди добраться до кассира – всё это происходит и в твоей голове – ты не можешь от этого отключиться, ты не можешь на это не реагировать. С виду тебе пофиг на происходящее, но внутри тебя, внутри твоей головы всё равно это происходит, входит в тебя, встречается с твоими мыслями, мешает им выбраться наружу и забивает их в тайные уголки головы. Ты, наверное, привык к этому, и тоже хочешь стать таким же устремленным пешеходом в этой жизни. Прыгать с одного места на другое, идти по головам, расти и быть успешным. Но зачем тебе это нужно? Сейчас ты имеешь работу, которая приносит тебе удовольствие и деньги, позволяющие жить беззаботно.
- Я не пойму, зачем мне это нужно, но чувствую, что на идти вперед необходимо. Нет, ты ошибаешься, говоря, что мне хочется прыгать по головам. От одной такой мысли мне становится страшно. Я мучаю себя, если кто-то из-за меня теряет что-то, - Гронтлер включал и выключал фонарик, выхватывая полоской света спокойную поверхность реки. - Но пойми, почувствовав толчок внутри, я не могу остановится, и не следовать ему, не знаю почему, но мне тогда кажется, что я всё делаю правильно. Если сейчас необходимо послать нахрен старое начальство и пойти в другое место – я это сделаю. Плана как такового у меня нет и я не уверен точно, как пойдут дела с новыми руководителями, однако из этого выходит всегда только нужное и правильное. И вот тогда кажется, всё идет по плану – как будто это все кто-то подстраивает. Не поверишь, но это похоже на великий план Дамблдора, но только ещё круче. Неужели я окажусь Гарри Поттером? Нет, я этого не хочу. Не хочу быть мальчиком, который ничего не понял.
- Странный ты какой-то. Я тебя не понимаю. Должна же быть какая-то цель. Но ты движешься как молекула! И знаешь, если честно, мне очень тяжело с тобой разговаривать. Ты мой брат, я тебя люблю, наверное, поэтому я и говорю тебе правду. Иногда я не могу подобрать тему для разговора, и возникает неловкое молчание. Когда мы проезжали вывеску у кемпинга «Горячий душ. Тёплый бокс», чтобы не было этой невыносимой паузы, мне пришлось сыграть дурака и с непонимающим видом выяснять, что это за новый вид спорта придумали в этой глуши. - Кольес в один момент подумал, что его теперь невозможно остановить, однако, сделал паузу и всё вокруг погрузилось в тишину. Теперь он и сам не понимал, зачем он это сказал. А Гронтлер смотрел на брата с ухмылкой:
- Иногда нужно идти на это. А можешь научиться одной вещи – если возникает неловкая пауза, можешь не париться по этому поводу, и расслабиться. Собеседник найдет тему.
- Видимо, ты и научился этой штуке, раз не напрягаешься, когда у нас в разговоре дырка.
- Когда с человеком проводишь всё детство, можно молчать с ним часами и получать от этого кайф, - после паузы Гронтлер продолжил. – И всё-таки насчет какого-то плана, по которому идет моя жизнь - я думаю, зачем знать, как это работает? Главное, чтобы это приносило удобство и удовольствие.
- Ответ космос подсказал?!
- Наверное. Слушай, мы с тобой засиделись, пошли, посмотрим, что там в доме.
Ключ вошел в скважину с небольшим трудом, замок звучно скрипнул в такт сверчкам в поле и отпер дверь. Братья вошли внутрь и почувствовали сырой запах. По дороге, рядом с домом редко проносились машины. Трасса вела в город. Её изредка, но совсем бесшумно перебегали ежи и деревенские собаки. Здесь было тихо. Слишком тихо для городских жителей. Кто сюда выбирался на лето, мог заснуть только под звук проезжающих машин. Тело уносилось в сонное пространство после каждого проезжающего автомобиля всё дальше и дальше. Этот шум успокаивал и умиротворял. Одна за другой машины проезжали и оставляли в голове знакомый звук. После очередной проезжающей машины в глазах остались две полоски – красная и желтая. Это отпечатались фары автомобиля.